«Когда поверишь – захочешь измениться». Игумен монастыря в Башкирии о чуде

Успенский Свято-Георгиевский мужской монастырь «Святые Кустики» сегодня знают не только в Башкирии, но и далеко за ее пределами. В конце 1990-х на этом месте монахи молились в деревянном вагончике. А сегодня здесь возвышается великолепный монастырский комплекс в византийском стиле. Всех, кто сюда приезжает, поражает красота, которую создали фактически на пустом месте. О том, как помогает человеку вера и происходят настоящие чудеса, в интервью UFA.AIF.RU рассказал настоятель святой обители, архимандрит Варлаам Максаков.

Уединение и служение

Наталья Кузнецова, UFA.AIF.RU: – Отец Варлаам, когда Вы только сюда приехали, мечтали ли о том, что здесь будет большой монастырь? Каким Вы его себе представляли?

Отец Варлаам: – Я не мечтал вообще ни о чем. Люди часто рисуют себе желаемое. А потом начинается – муж не такой, работа не такая. И не думают, что Господь так все устраивает, чтобы все нам было во спасение. Я когда сюда попал, в первые дни чуть слезы не наворачивались: не понимал даже, где буду ночевать. Поставил палатку, потом привез деревянный вагончик. Стал как-то налаживать жизнь, поначалу у меня был всего один помощник. Потом задумался, как мне организовать богослужение, привез второй вагончик, его уже обустроили под храм. Денег не было, помню, собирал все – старые лопаты, ведра. Но, знаете, я был тогда счастлив, всем доволен.

– Сейчас у Вас постоянный поток паломников. Это мешает монашеской жизни?

– Если мы все уйдем в совершенное уединение, что тогда с людьми из мира будет? Ведь монастыри нужны верующим: люди стремятся в них, потому что там жизнь ближе к настоящей, заповеданной Богом, той которая и делает нас счастливыми. Хотя, конечно, мы немного себя ограждаем. Например, вход у нас открыт с восьми утра до шести вечера. Поскольку у нас мужской монастырь, то женщины могут попасть на службу только в воскресенье, но просто зайти на территорию им можно в любой день. Мы пришли сюда и стали монахами, чтобы остаться наедине с Богом и восстановить в себе образ Божий, а люди начинают приезжать уже с утра, конечно,  это тяжело. Но как же мы можем людей отбросить: ведь когда страждущие обращались ко Христу, он не говорил им, что ему некогда, что поможет тогда, когда у него будет время.

– А что касается ограничений по внешнему виду для женщин – они у вас наверняка очень строгие?

– Меня расстраивает, что женщины разучились красиво одеваться, в храм приходят в чем попало. Смотришь порой – даже платок повязать не умеют красиво. Почему-то у многих женщин сегодня нет чувства вкуса, изысканности, скромности. А если в мужской одежде, то чем же она тогда от мужчины отличается? А один раз увидел, ужаснулся – идет по монастырю в драных штанах. Многие ходят, особенно летом, в откровенной одежде, и удивительно, как их мужья такое позволяют.

«Когда есть все, то еще и лягушку хочется»

– Сколько монахов у Вас сейчас живет, какой у них распорядок дня?

– Всего 15 братьев, а также в среднем человек 10 трудников. Встаем мы в пятом часу утра, некоторые даже в 3-4, и совершаем утреннее правило. В 5.00 мы должны быть на общей службе, которая продолжается до 9–9.30, После этого отдых 1,5–2 часа, в 11 часов трапеза.  С 11.30 начинаются послушания, потом небольшой отдых. С 18до 19 часов вечера – богослужение. В 19.00 трапеза, потом расходимся по кельям для молитвы.

– А что обычно на трапезу?

– Все просто, чаще всего это суп да каша. Пища в основном растительная, мы мало что покупаем, так как держим свое хозяйство. По воскресеньям, в праздничные дни – рыба. Мясо не едим вообще. На Рождество – щи с рыбой, какая-нибудь вкусная каша, один-два салата, фрукты. Монашеская пища сытная, добротная, и когда нет сластолюбия, то всё в порядке. А в миру как: у человека все есть, а он еще и лягушку хочет попробовать.

– Что касается Рождества: с советских лет главным праздником в стране у нас стал Новый год, бывают застолья, корпоративы. А это время поста. Как быть верующему, когда и отношения со всеми хочется сохранить, и Христа любишь?

– Надо одно выбирать в любом случае. Зачем осознанно идти туда, где ты знаешь, что будешь пост нарушать. И ведь дело не только в пище – ну поел ты что-то, ничего страшного. А вот разговоры ни о чем, пустые поздравления, веселье – и придешь ты с этого корпоратива с оскверненной душой. Каялся, молился, постился, а один вечер – и всё впустую. А еда – не так важно это. Например, если вы в гостях у кого-то, и человек для вас старался, тогда можно и смолчать о посте. Помню, один хороший человек пригласил меня к себе и уговорил сесть за стол, радостный такой, что может меня угостить. Я согласился, сажусь, а он ставит передо мной суп с кониной. А я ведь монах, мясо вообще не ем, конину ни разу в жизни не пробовал. Прямо невыносимо мне было, но я стерпел – всю тарелку, правда, не съел, но половину осилил. Что касается родных и близких, то с ними уже можно четко обговорить, что ты постишься, и вопрос будет снят раз и навсегда.

– В чем главная сложность монашеского пути?

– Самое главное – преодолевать самого себя, строить в себе нового человека. «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей», гласит молитва. Но для этого недостаточно просто здесь жить. Если не будешь подвизаться в преодолении своих страстей, можно 100 лет пробыть в монастыре и оттуда же в ад пойти.

К вере через скорби

– С какими настроениями люди чаще всего приезжают в монастырь? Наверное, многие из них со скорбным сердцем?

– Часто да. Но, Слава Богу, что хотя бы так, раз по-другому человек не хочет спасаться. Пусть грянул в жизни гром, но хотя бы тогда он начинает задумываться. Очень многие приходят к вере через смерть близких. Но что поделать, такие мы люди, так устроены: не можем понять, что Бог знает больше нас, не слышим его предупреждения.

– Неверующие часто называют смирение самоунижением. Что бы Вы сказали в ответ на это?

– Смирение – это не слабость. На смиренных и добрых стоит мир. Побеждает не тот, кто гневается, а тот, кто смиряется. А если человек кричит, ругается, то это и есть слабость. Когда приезжают ко мне руководители, директора, я всегда говорю: «Ты не директор, если ты кричишь, а очень слабый человек. Тебе надо так поставить свою работу, чтобы тебя понимали, уважали». Чтобы люди слушались, надо самого себя воспитать.

– Есть ли возможность у желающих остаться в монастыре трудниками?

– Они у нас есть постоянно, в среднем 10-12 человек, но и этого для нас много, потому что каждому хочется уделить достаточно внимания. Остаться на два-три дня может каждый мужчина. Потом я уже смотрю: если человек живет по нашему уставу, то может и дальше жить. Но если он нарушает правила, курит, не ходит на богослужение, конечно, мы дальше у нас его не оставляем. Для многих это все не просто: телевизора, телефона, музыки нет, интернет в монастыре только в бухгалтерии. Так можно жить, только если в сердце есть Бог.

– Скоро Рождество, а потом Крещение. Много людей ожидаете?

– Да, на Крещение всегда бывает много. Мы делаем купель, хотя сами никогда не окунаемся. Примечательно, что люди, которые приезжают только окунаться, никогда не приходят на службу. Для них это просто ритуал. Ну и есть в народе поверье, что если окунуться, то грехи смываются. Если бы так оно было, я бы, конечно, первый в ледяную воду вошел (улыбается – прим. ред.). Но я не хочу сказать, что это плохо: пусть хотя бы так человек приобщается к традиции.

– Как встают на путь монашества? Говорят, что часто так бывает после каких-то потрясений, или что-то в жизни не сложилось.

– Бывают и такие случаи, конечно. Но у всех всё по-разному. Часто думают, что в монахи уходят разведенные, или не сумевшие найти себя в жизни. Но наши братья в основном не были женаты. Дело не в неудачах в личной жизни. Если человек не тянется к Богу, он даже после развода будет жениться второй, третий… Что касается меня, например, я не знал монастырей, учился в сельхозинституте, хотел остаться жить и работать, как и все. Но вера была в душе всю жизнь, и когда храмы в 90-х годах стали открывать, она обнаружила себя. Ничего особенного не произошло, не было какого-то поворотного события. Мне было 25 лет, все впереди, но просто однажды пришла мысль, что нужно быть рядом с Богом. И ни разу в жизни об этом я не пожалел.

«Настоящее чудо – в изменении души»

– Часто люди приходят в храм и уходят недовольные тем, что им, например, кто-то сделал замечание. Проблема в церкви или в людях?

– Они просто ищут оправдание своему неверию и гордости. Человек так устроен, что ищет оправдание любым своим грехам. Сетует на окружение, обстоятельства. У неверующего и гордого виноваты все кругом, только не он сам.

– Очень часто в храм стремятся только за чудесами: исцелением, рождением детей, решением проблем. Часто ли Вам приходится слышать, что такие чудеса происходят после посещения вашего монастыря?

– Мне, конечно, не нравится то, что у нас люди идут в церковь как в социальное учреждение. Продать-получить квартиру, переехать в другой город, вылечиться, устроиться на работу, закрыть кредит, найти жену, мужа…Конечно, Господь и так помогает, но мы приходим в церковь часто только за этим, с этого у нас вера начинается. Но неужели Бог пришел на землю, чтобы раздавать эти земные блага? Хотя и в земном, конечно, Господь не отказывает, и такие случаи бывают: наши паломники рассказывают, что и дети рождаются, и проблемы решаются. Но главное-то – спасение души. Или приходят, например, свечку поставить. Неужели Богу это надо? Ему нужно твое изменение в жизни, а не свечку. Можно так ходить в церковь долгие годы, и не меняться. Даже участие в таинствах – исповедь, причастие – не поможет, если делать это для галочки. Можно умереть под епитрахилью (часть облачения священника, которой он накрывает кающегося в конце исповеди – прим.ред.) и не спастись. Когда ты каешься, ты не должен так поступать вновь, а стараться стать другим человеком. Христос сказал ведь: «блаженны кроткие, чистые сердцем…яко они  Бога узрят» (Нагорная проповедь Иисуса Христа – прим.ред.), а не те, кто просто в церковь ходит, постится, на храм жертвует.  Когда вера придет, ты не понравишься сам себе, захочешь стать другим – вот это самое настоящее чудо.

– Когда боль в душе, как с этим справиться?

– Даже если очень тяжело, надо начать молиться, поститься, читать Евангелие – делать что-то. На первых порах это хотя бы поможет преодолеть лень и уныние. По щучьему веленью ничего не бывает. Даже цветы в саду, если мы не ухаживаем за ними, через некоторое время засыхают. Потому что мы их не любим, не чувствуем, что им нужно. Так и с человеком: пока в нем нет любви к Богу, желания что-то делать, ничего не изменится. Любовь – она в основе всего. Если нет любви к человеку, мы никогда не будем сочувствовать, понимать окружающих. То же самое с работой – если не любишь ее, ничего не будет получаться. Хороший суп сварит только любящий свое дело повар. Нет любви к Родине – никогда не будешь счастлив в своей стране. И так во всем. Любовь в основе всего. Другого источника счастья для человека просто нет. И в Священном писании говорится  о том, что первым признаком приближения конца света будет именно исчезновение любви.

– О последнем в пандемию верующие в Бога заговорили активно, и депрессивные настроения усилились. Как людям преодолеть этот страх?

– Даже если действительно все плохо, Антихрист приближается, что с того? Верующий в любом случае должен себя готовить к встрече со Христом. Ведь неважно, сколько ты живешь – один день или 100 лет. Для Бога важно, кем ты к нему придешь. Все так страшатся этого вируса, и совсем не боятся своей неправильности перед Господом. Многие из-за суеверия боятся вакцинироваться, якобы, чтобы не подпасть под печать Антихриста,а зависть, злость, осуждение в себе не преодолели. Ну не вакцинировался ты, а из-за своей неисправности пойдешь потом в ад, хотя и невакцинированный. Смерти не стоит бояться, надо только стараться исправлять себя по заповедям Господним, и помнить, что Бог есть любовь, и что все должно быть ею пронизано. Вот тогда и будут происходить в жизни чудеса.