Корреспондент Медиакорсети обсудил проблемы коррупции в нашем регионе с кандидатом социологических наук, сотрудником Института стратегических исследований Республики Башкортостан Эмилем Леготиным.
Осень 2018 года. В Башкирии заканчивается срок президентства Рустэма Закиевича Хамитова. Спустя месяц ваш институт оценивает уровень коррупции на территории Республики Башкортостана. Совпадение или заказное социологическое исследование?
Это, конечно же, не совпадение. Мы изучаем эту проблему с 2014 года, и потому это не первое наше исследование по коррупции. Данные опросы предусмотрены государственной программе обеспечения безопасности в Республики Башкортостан.
Академия наук назначена ответственной за изучение этого вопроса, а заказчиком исследования выступил тот орган, который отвечает за оценку уровня коррупции в регионе, то есть межведомственный совет общественной безопасности при Главе РБ.
Есть ли у вас исследования по удовлетворению предпринимателями осуществлять свой бизнес на территории Башкирии? Комфортно ли деловым людям развивать здесь свой бизнес и инвестировать?
Сразу оговорюсь: наши исследования достаточно специфичны. Дело в том, что коррупция — это очень сложная, многогранная и многоуровневая проблема. Мы в Академии наук не затрагиваем вопросы коррупции политической, экономической, не изучаем то, что происходит внутри органов власти и как распределяется бюджет.
Мы исследуем узкую сферу, которую можно изучить благодаря такому инструменту, как социологический опрос. И сфера наших интересов — это взаимодействие людей с различными организациями и органами власти при получении государственных и муниципальных услуг, включая образование и здравоохранение.
Исследование непосредственно среди бизнесменов мы не проводили. Но во время проводимых нами опросов и серий интервью с руководителями компаний, работающих в нашей республике мы задавали вопрос по «перечню факторов, которые мешают развитию бизнеса». И вы знаете, коррупция заняла одно и последних мест. Это ничего не говорит об уровне коррупции, с которой сталкиваются предприниматели, но это говорит о том, что для них это является не ключевой, а решаемой проблемой.
При этом хочу добавить, что наш коллега, научный сотрудник Института стратегических исследований РБ Альмира Нагимова считает, что в «отношениях власти и бизнеса сейчас превалируют методы ручного управления, которые решают тактические задачи, но малоэффективны в долгосрочной перспективе. В первой тройке препятствий в развитии инновационного бизнеса в Башкортостане — административные барьеры и отсутствие господдержки».
Оценка населением в общем-то похожих преступлений, но разных по статусу участников абсолютно различна. Если украл чиновник или застройщик, то все жаждут сурового наказания. Ситуация с Луизой Хайруллиной, укравшей из Салаватского отделения банка 23 млн.рублей — вызвала у людей даже некого оправдания. Ведется сбор подписей в ее защиту. Чем вы, как социолог, можете объяснить поведение людей?
Это разные преступления, хотя бы в той части, кто здесь является жертвой. Застройщик ворует у людей, а кассир украла у банка. Люди воспринимают ее поступок, не как кражу, а как восстановление справедливости. Робина Гуда ведь любили не за то, что давал деньги бедным, а скорее за то, что грабил богатых. Но нас социологов оправдание людьми ее поступка тревожит: кража остается кражей! Одобрительная реакция людей говорит о том, что в обществе есть недоверие к банкам, и отношение к корпоративной частной собственности недостаточно уважительное.
Это может дать какую-либо волну? Закредитованность населения в Башкирии ведь весьма высокая, и это не связано только с ипотекой.
Не думаю, что это вызовет бум неплатежей. Тем более, что принят закон о банкротстве физического лица.
Население выражает свою обеспокоенность уровнем коррупции? Или различные «кучтаначи» (гостинцы) врачам, воспитателям, чиновникам уже становятся традиционным выражением благодарности? Даже в старые советские времена гулял анекдот про «барана в институте».
Врачи воспринимаются людьми как жрецы здоровья. Подношения к доктору не рассматриваются, как взятка (смеется). Несколько лет назад, когда мы начали изучать тему коррупции, нам казалось, что с этим определением — взятка — все просто, оно определено уже до нас в уголовном кодексе. Позже в различных фокус-группах, личных интервью, проводимых до опроса, мы выясняем как в повседневном сознании люди воспринимают те или иные вещи, как они их оценивают.
Первые же фокус-группы показали, что понимание коррупции достаточно широкое: с одной стороны, оно понимается ими как отсутствие или разрушение справедливого социального порядка. Это как маркер недовольства работой общественных институтов, которые не удовлетворяют потребности людей справедливым образом. Отношение людей к власти как коррумпированной это их оценка ее работоспособности и справедливости.
С другой стороны, в этом вопросе достаточно сложно и в то же время интересно разбираться как социологам, так и психологам. Когда мы сравниваем между собой, как люди, имея реальный личный опыт дачи взяток в тех или иных ситуациях — в школе, в больнице, с ГИБДД, в судах — оценивают уровень коррумпированности тех или иных институтов. И обнаруживается, что люди чаще оценивают те или иные институты, как коррумпированные, но при этом реже сталкиваются с самими фактами коррупции. И наоборот, например, здравоохранение и школы оказались с «меньшим коррупционным брендом». При этом ВУЗы и ГИБДД оцениваются, как наиболее коррумпированные, но именно с этими организациями у людей реже личного опыта дачи взяток. Здесь стоит еще раз напомнить о восприятии людьми коррупции. Отсюда выводы: то, что происходит в школах — зачастую воспринимается как справедливое вознаграждение «жрецу знания», а те же самые деяния в вузах и взаимодействия с сотрудниками ГИБДД оцениваются, как коррупционная составляющая. Последних по-прежнему оценивают, как «Соловьев-разбойников», несмотря на то, что за последние годы случаев взяточничества стало значительно меньше.
Взаимодействие с какими государственными и муниципальными учреждениями в большей степени сталкивает граждан с коррупционерами разных калибров?
ГИБДД, здравоохранение, образование. Повторюсь, о даче взяток в этих организациях люди сообщали нам чаще, потому что с ними чаще контактируют в отличие от других институтов.
Иосиф Сталин говорил: «Жить стало лучше, жить стало веселее», правда он обращался к стахановцам. Другой известный грузин, но тоже руководитель Михаил Саакашвили, придя к власти в современной Грузии, решил вопрос с коррупцией на дорогах довольно легко: в Грузии автоинспекторы боятся потерять работу. Почему на ваш взгляд, по представлениям людей, участвовавших в вашем опросе, коррумпированность ГИБДД и вузов в 2017 году занимало первое место в Башкирии.
Брать и давать взятку — это совсем разное. Когда к нам в республику приезжал глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов, он сказал интересную вещь: «Коррупция — это в какой-то степени возрастная болезнь. Все общества через нее проходили». В данный момент мы переживаем эту болезнь. Ее нельзя вылечить одномоментно…
Данный момент не растянулся на десятилетия?
Вы думаете в Грузии эту проблему искоренили за месяц? Саакашвили перестроил в значительной степени всю политическую и экономическую системы. В рамках этого процесса были решены проблемы с коррупцией. Опять же вопрос нашего восприятия: мы считаем борьбу с коррупцией в Грузии, как успешную.
Насколько мне известно, вопрос с выделением земельных участков во многих регионах всегда вызывает много негативных сюжетов. В Башкирии последние ваши исследования показали какую-либо позитивную динамику?
По сравнению с нашими предыдущими исследованиями вопросов коррупции, в частности связанной с предоставлением или оформлением земли, наметился некий рост. Но мы социологи определили это явление как временное, в связи с тем, что граждане стали чаще обращаться в государственные и муниципальные органы для оформления земельных участков по «дачной амнистии». Просто ранее этими вопросами они не занимались столь массово.
Описать преступника всегда сложно. Поэтому на фотороботах с трудом можно опознать даже соседа. А каков социологический портрет тех, кто чаще всего дает взятки?
Наши исследования показали, что значительная часть опрошенных считают вполне допустимым решение своих проблем с помощью взяток. Некоторые считают это вынужденной мерой, когда не видят иного способа решить или ускорить свой вопрос. И таких граждан почти 40% опрошенных. Антикоррупционной культуры у нас не сложилось.
Что касается социального портрета: чаще всего дают взятки горожане и люди с высоким социальным статусом и высоким уровнем дохода. В сельской местности условия «Не подмажешь — не поедешь» не воспринимается людьми, как дача взятки. Те, кто может заплатить, стремятся таким путем получить желаемое в лучшем качестве и в большем объеме различные государственные и муниципальные услуги.
При сравнении ситуаций, в которых люди дают взятки: для людей с низкими доходами наиболее существенными по коррупционным взносам оказываются дошкольные учреждения, решение вопросов при оформлении социальных выплат, помощь и защита в полиции или при получении работы. Например, нужно выйти на работу, необходимо оперативно решить проблему с обеспечением места в детском саду. А для высокодоходных — это решение проблемы в ГИБДД, с оформлением и получением земли, недвижимостью и школьным образованием (в отличие от проблем людей с низкими доходами), а также с призывом в армию.
Вывод: люди с низкими доходами дают взятки, чтобы получить элементарные услуги, чтобы жить. А богатые тоже платят, но в большей степени, чтобы жить хорошо: их коррупционные расходы связаны с владением автомобилем и другой собственностью, с желанием дать детям более выгодные шансы на будущее. И здесь мы опять возвращаемся к связи коррупции и нарушения социальной справедливости, равных правил игры для всех…
Прокомментировать