10 ноября в России ежегодно отмечается День милиции или, как сейчас принято говорить, День сотрудника органов внутренних дел РФ. Накануне важных дат руководитель МВД Башкирии дал большое интервью нашим коллегам из издания «Республика Башкортостан» и «Московский комсомолец». В нем он ответил на вопросы о раскрываемости преступлений в регионе, криминогенной обстановке, а также назвал причину массовых суицидов среди личного состава МВД в республике.
Медиакорсеть публикует интервью с двумя бывшими сотрудниками органов внутренних дел. Отметим, что это интервью отличается от интервью с Романом Деевым. Бывший милиционер и полицейский откровенно рассказали, почему полиция — это «дурдом», о регулярном чувстве беззащитности, а также почему они избегали психологов, несмотря на постоянный стресс и растущую агрессивность.
Итак, познакомимся с нашими героями.
Рамиль Гизатуллин, 43 года, адвокат. Карьеру в уфимской милиции начинал в 1997 году оперуполномоченным угрозыска, затем работал следователем, старшим следователем. В 2005 году ушел с должности начальника отделения по расследованию экономических и налоговых преступлений по собственному желанию в звании капитана. Не остановило и то, что через год должен был получить звание майора, а через 9 лет уйти на пенсию по выслуге лет. Основной причиной ухода называет профессиональное перегорание, а также низкую зарплату — «за время работы в милиции не накопил ни на автомобиль, ни на квартиру».
Равиль Каримов, 28 лет. В 2016–2018 годах работал дознавателем в отделе полиции № 3 по Кировскому району Уфы. Уволили из органов по четырем эпизодам двух статей уголовного кодекса — «Злоупотребление должностными полномочиями» и «Служебный подлог», потом был осужден по фальсифицированному уголовному делу. Об истории увольнения Равиля Каримова Медиакорсеть ранее подробно рассказывала.
Реформа не удалась
— Каковы итоги реформы 2011 года? Что можете сказать спустя восемь лет?
Рамиль Гизатуллин: Единственным плюсом реформы 2011 года стало то, что сотрудникам полиции повысили зарплату. Теперь она чуть выше среднереспубликанской зарплаты. И то, надо отметить, что с тех пор зарплата полицейских не росла, а ведь инфляция с каждым годом растет. Все остальное осталось также — «палочная» система, бумажная волокита, слабое материально-техническое обеспечение.
Где-то стало даже хуже. Например, нарушения процессуальных прав потерпевших и подозреваемых (обвиняемых) заметно участились где-то с 2012 года, аккуратно после реформы. Причем, это оказалось общей тенденцией для всей страны. Предполагаю, что это связано с курсом политики в стране: власть считает, что она всегда права, не любит признавать своей вины и приносить извинения.
Раньше, при необходимости, могли признать недоказанность вины на стадии следствия и прекратить уголовное дело. Сейчас такого нет, говорят, если будет такая необходимость — суд прекратит. А судебная практика тоже настроена против человека — оправдательных решений минимум, по статистике 0.2 процента.
Сегодня судьба человека зависит не от судей, ни от прокуроров, а от рядового следователя и дознавателя.
Если они решат, что лицо виновное, то прокурор, как правило, не станет с этим спорить и утверждает обвинительное заключение. Судьи также в большинстве случаев поддерживают позицию обвинения, нежели стороны защиты. То есть люди, которые назначаются на должность генпрокурором и президентом, занимаются штампованием бумаг, предоставленных обычными следователями и дознавателями. Адвокаты, конечно, не беззубые, но противостоять такому бывает довольно сложно.
В ходе реформы много говорили, что будут заниматься повышением образованности и квалификации сотрудников правоохранительных органов. В действительности, и тут особых изменений не произошло. Можно сказать, что реформа провалилась.
— Расскажите о «палочной» системе подробнее. В чем ее суть?
Равиль Каримов: Первые дни работы в полиции я ходил в шоке, ничего не думал. Через некоторое время, когда более-менее освоился, подумал: «В армии дурдом, тут вообще звиздец». Больше всего напрягало то, что не давали работать качественно. Вместо этого нужно было работать быстро и много. Короче, без мата не скажешь.
Рамиль Гизатуллин: «Палочная» система МВД — это гонка за количественными показателями за определенный период. Проще говоря, показатели за текущий период должны быть выше, чем за аналогичный период прошлого года. Это касается не количества зарегистрированных преступлений, а количества их раскрытия.
Сейчас прокуратура и суд начали требовать по уголовным делам проведения экспертиз с целью независимой оценки размера причиненного ущерба. Раньше было как: приходит ко мне потерпевший с заявлением о хищении, к примеру, сотового телефона. Я спрашивал за какую сумму он приобрел телефон. Далее я узнавал о сроке эксплуатации телефона и наличии повреждений. На основе этих данных мы совместно определяли его остаточную стоимость. Сейчас так делать нельзя.
Государственные эксперты не проводят экспертизу без вещдока, такие у них правила. Следователи и дознаватели, в итоге, оказались в патовой ситуации. Сотрудникам пришлось проявить смекалку: они подобрали оценщиков со стороны и делают фейковые, так называемые экспертизы, за 300-500 рублей. Платить, конечно же, приходится из собственного кармана. По сути, эти бумаги — ничто иное, как филькины грамоты. Я многократно заявлял об этом в судах, они соглашались со мной. Возникает вопрос, почему эти случаи не вскрываются? Потому что большинство уголовных дел рассматриваются в особом порядке, когда подсудимые признают вину и дела рассматриваются без исследования доказательств.
«В полиции может поехать крыша»
— Работа в полиции ломает человека?
Рамиль Гизатуллин: Я бы не сказал, что милиция (полиция) — машина по ломке человека. Тем более, в полицию попадают более-менее подготовленными. За четыре года в ведомственном институте МВД мозги «компастируют» так, что к выпуску человек начинает вникать в этот «дурдом». Психика ломается в единичных случаях, когда человек оказывается психологически неподготовленным к такой работе или случается экстраординарная ситуация.
Равиль Каримов: Работая в полиции, действительно, может «поехать крыша». Самое тяжелое — это сделать невозможное: уложиться в срок, найти то, что нужно. Для достижения этих целей все методы хороши. В день, бывает, поступает по 90 заявлений. Все надо успеть. Бывает, дознаватель не успевает и его работу начинает делать следователь или участковый. Тоже самое происходит наоборот.
Еще напрягает бессонница. После суточного дежурства чаще всего приходится оставаться на работе, потому что у тебя «горит» срок. Начальство может и сказать, иди домой, отоспись, но ты остаешься. Потому что понимаешь, что у тебя звиздец наклевывается. Ладно с «палками», так можно и схватить «люлей» от прокурора за нарушение сроков.
Постепенно я приноровился успевать доделывать за сутки всю работу. Для этого пришлось отказаться от сна в свободные часы. Более 50% всей работы занимает оформление бумаг и отчетов.
Хорошо, что хотя бы переработка оплачивается.
Работы много, потому что в полиции всегда текучка кадров. При этом, они продолжают увольнять по пустякам, как будто у них за забором очередь из желающих выстроена. Обычно увольнения происходят, когда в прокуратуру приходит новый человек — ему надо показать себя, свою важность. В итоге, прокурор начинает докапываться до таких обыденных мелочей, которые полицейские делают годами. Вот моего однокурсника уволили «по статье» за то, что он примирил двух фигурантов дела и закрыл дело.
Рамиль Гизатуллин:
Раньше все органы действовали как единый организм. Сейчас складывается впечатление, будто полицейских чаще оставляют крайними, «пушечным мясом». Если встанет вопрос, кого привлекать к ответственности за нарушение — мента, комитетчика или прокурора, то начнут с сотрудника МВД.
— Как часто полицейские оказываются в ситуации, угрожающей их жизни?
Рамиль Гизатуллин: За все время работы со мной был только единственный такой случай. У других коллег примерно также, слава богу. Тут самое главное, как себя поведут себя вышестоящее начальство. По сути, если против сотрудника оказано противоправное действие, то государство должно защитить его. Но это, к сожалению, не так. Был такой случай: один участковый Уфимского отдела полиции поехал с коллегой на задержание семейного дебошира. Задержанный вырвался из захвата и укусил палец так, что прокусил ногтевую пластину. Однако следствие отказало возбуждать уголовное дело против дебошира за совершение насильственного действия в отношение сотрудника полиции по мотиву «умысла на насилие не было».
По московским протестным делам митингующих хотят посадить только за то, что они бросили пустую бутылку в сторону росгвардейца или попытались открыть забрало шлема. А тут действительно совершено насильственное действие — и ничего. Подтверждение избирательности права.
— То есть, полицейские не могут быть уверены, что их, в случае чего, защитят?
Рамиль Гизатуллин: Да. Рядовых полицейских защищают только в тех случаях, когда это политически необходимо. Это мое личное мнение.
— В последние время участились случаи суицида среди сотрудников полиции. Как часто полицейские обращаются за психологической помощью и куда?
Равиль Каримов: При отделах полиции работают психологи. Их называют «воспитателями». Я даже не знаю, ходит ли к ним кто-нибудь, я точно не ходил. Лишнее сомнение на себя привлекать не хотелось. Тебя могут взять на карандаш и можешь накликать на себя беду. А может действительно будешь не соответствовать, может ты реально псих (смеется). Лучше не ходить, поплакать в подушку и все.
А тесты периодически проводят. Не сказал бы, что часто, но бывает. Где-нибудь сотрудник покончить жизнь самоубийством и к нам приходят с тестами. Но это тоже формальность, ради галочки.
Пойдешь к психологу — накликаешь беды
— Как часто у сотрудников происходят нервные срывы, проявление внезапной агрессии?
Равиль Каримов: У меня из-за постоянного стресса чуть семья не распалась. Потому что работа полицейского почти всегда возвращается с ним домой. Что-то не успеваешь, не получается, и из-за нервов начинаешь срываться на близких.
— Применение насилия в отношении задержанных связано с постоянным стрессовым состоянием полицейских?
Рамиль Гизатуллин: Физическое и моральное насилие в полиции имеет место быть. Яркий пример — дело Венера Мардамшина из Нефтекамска. Насилие, как правило, применяется с целью получения доказательств. Применение насилия облегчает работу полицейского, который и так нагружен чрезмерной работой благодаря «палочной» системе.
Физическое насилие сейчас применяется достаточно редко, в основном в ход идет моральное давление. Как правило, физическое насилие применяется в громких резонансных делах, когда получается негласное «одобрение» прокуратуры и Следкома.
Моральное насилие распространено больше. Сотрудники правоохранительных органов применяют психологическое давление, пользуясь правовой безграмотностью граждан. Это касается не только обвиняемых, но и свидетелей, даже потерпевших.
Однажды столкнулся с таким случаем. Полицейские задержали подозреваемого и двое суток его держали в отделе. Нет, не в камере — для этого у них не было оснований. Они держали его рядом с собой, в кабинете. Он ходил с операми в туалет, спал на стульчике или вприсидку. В таких условиях, он, конечно же, быстро сдался и дал показания, которые от него требовали. В суде уже от этих показаний отказаться было практически невозможно. Когда я, как адвокат, обратился в прокуратуру и сообщил, что его показания были взяты под моральным давлением, мне ответили: «Он же сам подписал согласие на нахождение в отделе, полицейские его не заставляли». Понятно, что нормальный человек никогда не станет по собственному желанию соглашаться на такие условия, но прокуратуре было все равно.
Также частенько полицейские прибегают к обману, чтобы добиться своей цели. Обман больше всего распространен среди сотрудников ДПС. Они вводят людей в заблуждение и оформляют протоколы об административных нарушениях для очередной «палки». Один из таких случаев произошел с моих доверителей. Он рано утром ехал с Демы на работу, когда его остановили сотрудники ДПС. Его попросили дыхнуть в трубку, чтобы измерить уровень алкоголя в его организме. Прибор показал, что он абсолютно трезв. Тогда сотрудники предложили ему проехать на медицинское освидетельствование. Мой подзащитный начал протестовать, тогда ДПС-ники сказали: «Хорошо, ты можешь не ехать» и оформили отказ от медосвидетельствования. Суд лишил его права на управление транспортным средством и не принял доводов жалобы. Ни в чем невиновный человек пострадал, чтобы полицейские сделали «палку».
Применение насилия — специфика не только российской правоохранительной системы, но и всего мира. Этого не избежать. Можно минимизировать только путем повышения правовой грамотности населения.
Бумага как валюта
— В сообществе «Омбудсмен полиции» полицейские анонимно жалуются на поборы со стороны руководства. Действительно ли такое происходит?
Рамиль Гизатуллин: За счет средств сотрудников содержится спортивный клуб «Динамо», ведомственная периодическая печать. Сколько сотрудников в отделе — столько и штук подписок должно быть. У меня с будущей супругой завязался служебный роман на работе. Когда мы начали жить вместе, все равно приходилось каждому по отдельности подписываться на газету «Криминальный спектр». На одну семью получали два экземпляра газеты.
Равиль Каримов: Как я уже говорил, приходилось платить за экспертизу украденных вещей из своего кармана. А их в месяц могло быть более пяти штук. Займешь, перезаймешь, а денег найдешь, если не хочешь получить «люлей» от прокуратуры.
Кроме того, мы сами платили за бензин и покупали канцтовары. Основная проблема — бумага для принтера в формате А4. В месяц нам выдавали около трех пачек, особо не щедрились. Конечно же, этого никогда не хватало. Бумага была чуть ли не валютой, всегда в цене. Если раньше что-то покупал и сдачу тратил на попить-поесть, то полицейским уже думал, что надо прикупить бумагу. Пусть будет в запасе.
— Какими качествами надо обладать полицейскому, чтобы доработать до пенсии?
Равиль Каримов: Просто надо относиться к работе как к работе и не принимать близко к сердцу. Чтобы не было такого, что ты чьим-то делом прям сильно занимаешься, а остальное позабыл. Все дела надо вести ровно. Ко всем так будешь относиться — не хватит времени. Время же оно в полиции на вес золота. Все должны быть равными перед тобой — хоть бомжонок пришел, хоть директор завода.
В конце беседы Рамиль Гизатуллин отметил: «Если раньше присяга в милиции заканчивалась словами «Служу Закона — служу народу!», то сейчас присяга полицейских выглядит так «Служу России, служу Закону». Как говорится понятия поменялись. Даже это, по словам наших собеседников, показывает, насколько изменилось отношение государства к своим гражданам.
Прокомментировать