Уфа хорошо известна — в первую очередь, своим жителям — как неиссякаемый источник арт-объедков: куница на скамейке, которая приходится дальней родственницей упоротому лису, — лишь верхушка художественного айсберга, где живут коричневые человечки, нелепые и жуткие даже при солнечном свете. Но сегодня хотелось бы немного поговорить про граффити, которые решили подарить нам с вами ко Дню медработника. Для этого нужно немного оглянуться.
За последние годы в Уфе сформировался противоречивый симбиоз культур — андерграундной и официальной. Отношения по-взрослому у них завязались примерно в 2014 году, когда неожиданно яркое и большое для нашего города граффити с танцующей башкиркой было кем-то названо непристойным и ушло на доработку. И хотя корректура была незначительной, примечательна сама эта необходимость обязательного согласования художественного произведения с властью, которая дает «зеленый» или «красный» свет проектам изначально маргинальной субкультуры, по определению независимой (я прям вижу, как Бэнкси уточняет место следующего рисунка у королевы Великобритании). Корпоративная культура, государственный заказ, компромисс — неважно, как это называть, важно, что это стало чем-то вроде образца, который всех почему-то устроил и на который все в Уфе решили ориентироваться. К слову, художник, который ищет компромисса с частью своих зрителей, наиболее высокопоставленных, — настоящий художник?
Так или иначе этот симбиоз породил в городе ряд граффити — больших и не очень, масштабных и камерных, хороших и не очень. Но удивительное дело: среди монументальных портретов в Уфе есть маршал Жуков и диктор Левитан, но нет, скажем, Боуи или Довлатова. Речь не о том, что герои войны менее значительны, чем культовые музыканты и писатели. И не о том, что священная память мало кого сейчас интересует и заведомо проигрывает поп-культуре. А скорее про то, что на месте творческой работы по неясной причине оказывается конъюнктура, и вместо взрыва цветов мы видим чертеж форсунки. И про то, что когда говорят о героях поколения, никто не вспоминает стратега Второй Мировой — с трудом верится, что подобные фигуры действительно занимают массы людей, даже если прохожих обступают их многометровые портреты.
Ощущение господства соцреализма, выполненного в слегка современной форме, очевидно, вызвано вкусом и страхами начальников, курирующих татуировки на лице города. Судя по тому, что мы видим, это чиновники, выросшие на советской культуре (где «запрещенка» могла стать средством мгновенной телепортации в места не столь отдаленные) и транслирующие впитанные в юности привычные эстетические установки: это можно, а вот тут — как бы чего не вышло. Возможно, поэтому на передний план в Уфе выходят вещи пусть и не столько официозные, сколько окаменелые, без ярких метафор и смелых абстракций, ностальгирующие то ли по художественному направлению, то ли по дважды полумертвой эпохе.
Поэтому и нет ничего удивительного в мучительных редакциях граффити, на котором врач коммуницирует с коронавирусом. Как и в том, что новые работы, которые в срочном порядке решили нарисовать ко Дню медработника, выглядят, как поделки школьников, желающих побыстрее разобраться с задачкой и смыться на улицу, а не как произведение, пробуждающее эмоции, акцентирующее определенные события и т. д. Не говоря уже о том, что часть из них сделано попросту неряшливо и нелепо. Кажется, вспышку в РКБ будут помнить дольше, чем эти рисунки, которые в какой-то момент закрасят — от стыда или от ремонта.
PS Как ветераны вблизи майских праздников, так и врачи в связи с коронавирусом окутаны определенным контекстом, отчего обе эти темы требуют по отношению к себе если не пафоса, то некоторого пиетета (за исключением репортажей об их бедственном положении). Поэтому авторы и организаторы этого уважительного граффити-проекта заранее находятся в выигрышной позиции — кажется, что любая критика будет расценена как камень в огород изображаемых: а вы что, не уважаете подвиг врачей? Что ж, этот же вопрос хочется задать и всем причастным к этим граффити.
Прокомментировать