.jpg)
На днях стало известно, что планируется третий этап подтопления Сибайского карьера в связи с тем, что остались очаги тления, выделяющие сернистый газ. Точнее — представители Сибайского филиала УГОК объяснили потребность в продолжении подтопления «маленьким тлением» на южном борту карьера.
Напомним, первоначально представители СФ УГОК планировали справиться с возгоранием в считанные недели, буквально до конца марта.
В конце января этого года Медиакорсеть попросила доктора химических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Башкирии, известного эколога Марса Сафарова высказать свое мнение о сложной экологической ситуации в Сибае. Марс Гилязович признался, что, анализируя новости, он обнаружил немало нестыковок. Но больше всего его тогда озадачили оптимистичные прогнозы представителей комбината по поводу сроков, необходимых для тушения очагов тления серы. Профессор был тогда единственным, кто сказал, что потушить возгорание в карьере за столь короткий срок нереально. И он оказался прав.
Очевидно, что и по прошествии полугода решить проблему с очагами тления в Сибайском карьере окончательно не удалось. Мы снова встретились с Марсом Гилязовичем и попросили его прокомментировать текущую ситуацию. Увы, по его мнению, и теперь особых поводов для оптимизма у представителей СФ УГОК нет, и верить их заверениям о том, что всё в порядке, вряд ли стоит.
Досье из трех томов
— Марс Гилязович, сейчас на дворе конец сентября, Сибайский карьер всё еще тлеет. Мы опять слушаем обещания представителей СФ УГОК и, увы, не будучи химиками, не можем критически оценить их слова. А что можете сказать по этому поводу вы?
— Я собрал три огромных тома материалов про ситуацию в Сибае. Проанализировал много источников, большинство из которых, кстати, есть в открытом доступе. Могу отметить, что во всей этой истории по-прежнему огромное число нестыковок, причем большинство из них возникает, как точно выразился эксперт федерального СПЧ Григорий Куксин, из-за ненужных тайн и невыполнимых обещаний.
Когда представители СПЧ приезжали в Башкирию, мы встречались с ними и долго обсуждали эту тему. Пришли к выводу, что после всего происшедшего не стоит так легко верить представителям СФ УГОК. Лучше проверять их слова.
Для этого не нужно обладать глубокими знаниями в области химии, достаточно просто быть наблюдательным и стараться критически оценивать ситуацию.
— Давайте вместе с вами проведем такой критический анализ ситуации.
— Давайте проведем! Начнем с того, что, согласно официальным данным, за всё время работы Сибайского карьера из него добыто 1 млн 250 тысяч тонн меди. Выдающийся результат, ведь не зря этот карьер, образовавшийся в результаты открытой добычи медной руды, называют вторым по величине в мире.
При этом стоит знать, что в руде, добываемой из карьера, содержится около одного процента меди. Значит, условно говоря, из ста килограммов породы вынимается один килограмм меди, а 99 килограммов горной породы остается. Из нее и состоят гигантские «хвосты», которые встречают людей, приезжающих в Сибай. Мало того, что они занимают много площади, так их еще и разносит ветром и вымывает осадками по окрестностям, в том числе и в Сибай. Но в нынешней ситуации хвосты оказались не самой острой проблемой. Гораздо хуже ситуация в подземных выработках.
— Мы с вами в ходе подготовки предыдущего интервью аргументированно установили, что представители СФ УГОК не раз вводили всех в заблуждение, всячески открещиваясь от своей причастности к карьеру…
— Совершенно верно. Они пытались всех убедить, что карьер им не принадлежит, что они в нем не работают и, следовательно, не отвечают за его состояние. Как бы не так! Вспомните, как вдруг засуетились представители комбината после того, как был поставлен ребром вопрос о затоплении очагов тления, как о единственно реальном способе потушить огонь. Стали вывозить из шахт оборудование, строить там перемычки. Тогда уже всем стало очевидно, что карьер использовался ими на постоянной основе как необходимая инфраструктура процесса добычи руды: во-первых, как путь, по которому самосвалы вывозили из штолен добытую руду, а во-вторых, в карьер выходят как минимум три штрека, которые необходимы для вентиляции горных выработок. Кстати, все это необходимо проектом подземной добычи.
Затопление выработок означало остановку добычи руды, поэтому в штольнях были построены капитальные перемычки, которые перекрывали доступ воды в другие части горных выработок. Пока одна их часть затапливалась водой, в другой продолжалась добыча меди, о чем свидетельствует трагическая гибель рабочего Гаяза Иргалина.
Собственно, и продолжительные перерывы между этапами затопления, судя по всему, были необходимы для того, чтобы эвакуировать оборудование с других уровней горных выработок и соорудить новые перемычки, чтобы залить водой новые горизонты в надежде, что очаги тления перестанут чадить.
Ситуацией в Сибае должна заняться ФСБ
— Эксперты СПЧ в своем отчете высказали мнение, что на самом деле тление в подземных выработках началось не в ноябре 2018 года, а гораздо раньше — в 2008 году, не так ли?
— Да, мы с ними обсуждали и этот вопрос. Подземная добыча в карьере ведется с 2004 года. Первые эндогенные возгорания внутри карьера могли возникнуть еще десять лет назад.
Поскольку сернистый газ, который образуется в результате тления, тяжелее воздуха, он какое-то время копился на дне огромного карьера, а осенью 2018 года его огромная чаша емкостью 620 млн кубометров переполнилась, и сернистый газ устремился к городу.
Как представители комбината могли этого не заметить на протяжении столь длительного времени, если по бортам карьера постоянно двигались самосвалы с добытой породой?.. Они старательно избегают ответов на подобные вопросы. Между тем, я считаю, что тут есть тема для тщательного изучения прокуратурой и даже ФСБ, ведь речь идет о вопросах безопасности!
— Специалисты говорят, что по большому счету возникновение эндогенных пожаров типично для объектов горно-добывающей промышленности, занятой добыче руды с содержанием серы. Это так?
— Когда тревожат руду, содержащую серу, она обязательно будет гореть при контакте с кислородом из воздуха. Такое происходит на всех выработках. И в этом нет ничего из ряда вон выходящего, если держать ситуацию под контролем — заниматься профилактикой и мониторить текущее состояние выработок. Обычно во всем мире была принята практика заполнения закладочной смесью огромных пустотных камер, остающиихся в местах добычи меди, а также их профилактического заиливания глинистой пульпой для предотвращения притока воздуха.
Очевидно, что в Сибае на безопасности решили сэкономить. И это не голословное утверждение. В интернете в открытом доступе есть технологический регламент доработки залежи «Новый Сибай» Сибайского месторождения подземным способом от 2008 года. В нем целый раздел посвящен теме возможного возникновения эндогенных пожаров, что сразу разоблачает россказни представителей СФ УГОК о том, что возгорание серы стало для них полной неожиданностью.
В этом же документе проектанты указали, что по предложению заказчика «отработка рудной залежи производится без профилактического заиливания, но с постоянным газо-температурным контролем с начала отработки рудной залежи (выемочной единицы) и заканчивается не менее чем через полгода после окончания выработки». Это значит, что контроль за состоянием выработанных камер вели всего полгода, а потом их фактически бросили на произвол судьбы, зная, что в шахты постоянно подается воздух, то есть, по сути, создали все условия для возгорания. Для контроля за ситуацией достаточно было замерять кислотность воды в подземелье, температуру и состав воздуха, рост этих показателей сигнализировал бы о начале опасной реакции. Но даже на этом решили сэкономить.
Итогом такой экономии стал ядовитый смог, накрывший Сибай. Это даже не нарушение технологии, а стопроцентное согласие на пожар. Я — химик, не юрист. Но я считаю, что это не простая халатность, это поистине преступление перед городом, перед республикой, перед людьми!
— Скажите, как химик, много лет отдавший изучению производственных процессов, в том числе и в горно-рудной промышленности, был ли способ потушить очаги тления в короткие сроки с минимальным ущербом для людей?
— В идеале, конечно, стоило не тратить время на пустословие, а сразу пригласить специалистов. Если не было возможности сразу затопить опасные пространства, нужно было хотя бы остановить работы на какой-то период, вывести людей, отключить вентиляцию, отделить шахту от придонного сообщения и штреков, выходящих на борта карьера, тем самым перекрыв доступ кислорода. Таким образом можно было добиться уменьшения масштабов экологического бедствия. А полное затопление шахты позволило бы гораздо быстрее решить проблему.
Но и в этот раз,
когда на одной чаше весов оказалась упущенная прибыль, а на другой — здоровье и безопасность населения, руководители СФ УГОК и его собственника УГМК снова сделали выбор в пользу собственной прибыли.
— Теперь уже для всех очевидно, что такая экономия вышла боком хозяевам комбината. Мало того, что они несут убытки из-за остановки работ и затопления шахты. Также по настоянию СПЧ еще нужно будет выплатить компенсации сибайцам, когда будет оценена сумма ущерба. Видимо, это произойдет по окончании затопления, когда превышение ПДК прекратится.
— Во-первых, не факт, что жители Сибая получат компенсации, поскольку медики ставили им диагнозы, не связанные со смогом, поступающим в город из карьера. И во-вторых, с чего вы взяли, что потушить очаги тления удастся в скором времени?
Чтобы усомниться в этом, достаточно сопоставить имеющиеся данные. Итак, объем карьера, как мы знаем, 620 млн кубометров. Для сравнения: полезный объем Юмагузинского водохранилища — около 300 млн кубометров, а Павловского — около 700 млн кубометров. Откуда в Сибае и во всем Баймакском районе взять столько воды?.. Там всего несколько речушек — Карагайлы, Худолаз и еще пара небольших водоемов.
Раньше представители комбината в ежедневных сводках сообщали, что заполняют со скоростью 10 тысяч кубометров в сутки. Несложные расчеты позволяют выяснить, что на заполнение всей чаши карьера в таком темпе понадобится 69 лет, или кратно меньше в зависимости от глубины затопления. Но точно не месяц и не полгода. Почему же люди так запросто верят всему, что говорят представители комбината? Почему верили, когда на борта карьера ставили вентиляторы, почему слушали сводки об изменении температуры на бортах или медитировали, рассматривая в мониторы обстановку на бортах карьера?
Гораздо важнее в данном случае помнить о том, что лицензия на разработку Сибайского месторождения действует только до 2030 года. Если промышленники сейчас себя так ведут, что же будет потом?..
За печальным примером далеко ходить не надо. В Свердловской области есть заброшенное с 1995 года Дегтярское месторождение, которое по объемам даже превосходило Сибайское. Там были и постоянные эндогенные пожары, и пыльные бури, и разноцветные лужи. Его санировали три года, но и сегодня состояние карьера и его окрестностей угнетающее.
— А куда же денутся почти 2000 работников Сибайского филиала УГОК после его закрытия?
— Это тоже актуальный вопрос. Сибай — это моногород в чистом виде. Пока в нем новых серьезных производств не появилось. Правда, в Хайбуллинском район УГМК начинает разработку Подольского месторождения. Возможно, часть сибайцев будет ездить на работу туда вахтовым методом. Но вряд ли там найдется работа для всех. Насколько я знаю, на Подольском месторождении предполагается создание около 400 рабочих мест.
Между тем, у меня есть предложение, которое помогло бы решить сразу несколько задач — и затушить очаги тления в Сибайском карьере, и создать новые рабочие места, и решить экологические проблемы Башкирской содовой компании.
Шиханы должны жить, а БСК может помочь Сибаю
— Марс Гилязович, вы не так давно написали книгу «Шиханы должны жить», в которой уже упоминали Худолазское месторождение известняка, расположенное возле Сибая, как реальный источник сырья для БСК вместо шихан…
— Да, я давно говорю, что Худолазское месторождение могло бы стать удобным источником сырья для БСК. И СПЧ выступило с такими же рекомендациями. Все доводы, которые приводят представители БСК о том, что в качестве сырья им подходит только известняк, содержащийся в шиханах, не выдерживают никакой критики. Конечно, применение сырья с Худолазского месторождения потребует адаптации технологий, но не в таких фатальных масштабах, как это пытаются представить специалисты БСК. При этом Худолазское месторождение не потребует больших инвестиций, там выстроена инфраструктура, есть железнодорожные пути, то есть можно начинать работу в любой момент, заодно поддержав Сибай рабочими местами.
Что же касается транспортировки сырья в Стерлитамак, то тут можно вспомнить Березниковский содовый завод в Пермском крае, который также входит в состав БСК, которому доставляют сырье по железной дороге за 120 километров, и там это не ужасает собственника.
— А причем тут теперь еще и Сибайский карьер?
— Я вижу здесь все предпосылки для сотрудничества СФ УГОК и БСК. Не секрет, что на БСК в процессе производства одной тонны соды вырабатывается 10 кубометров сточных вод (дистиллерной жидкости). 50 тысяч кубометров в сутки после этого отправляется в подземные горизонты, образовавшиеся после взрывов, а также в шламонакопители, называемые «Белыми морями», и представляет собой угрозу для окружающей среды. Для разбавления дистиллерной жидкости до допустимых норм воды у БСК явно не хватает. Часть вредных стоков попадает в Белую, о чем недавно говорил и глава республики Радий Хабиров.
За 70 с лишним лет работы содового предприятия в Стерлитамаке «белые моря» заняли более 460 гектаров. Старожилы рассказывают, что еще в советское время перед руководством завода «Сода» ставили задачу найти пути их сокращения и рекультивации. Почему бы не транспортировать эту отработанную жидкость для заполнения Сибайского карьера? Может быть, и далековато. Но ведь мы уже во всей этой истории не раз сталкивались с примерами экономии, которая позднее «аукнулась» громадными убытками. Это может стать отличным примером межотраслевого и межведомственного решения экологических проблем. Кстати, карьеров таких в республике еще несколько!
Я очень надеюсь, что на эту идею обратят внимание представители УГОК и БСК, а также власти республики. Ведь это оптимальное решение сразу нескольких сложных вопросов. Мне не нужно никаких дивидендов с этого, готов помочь в разработке проекта, если понадобится. Главное — предотвратить новые экологические бедствия и при этом укрепить работу промышленных производств.
От редакции: Профессор Сафаров рассказал также нашему корреспонденту о не менее интересной идее решения проблемы санации территории «Химпрома». Продолжение интервью с ним читайте в ближайшие дни.
Прокомментировать