«Куда смотрит детский омбудсмен?» — такой вопрос довольно часто звучит в связи с теми или иными тревожными новостями, касающимися детей. Ответ на него мы решили получить из первых уст.
Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему
— Милана Маратовна, многих читателей беспокоит вопрос о том, как сложится дальше жизнь двух дочек Луизы и Марата Хайруллиных. Они прославились на всю страну после кражи 25 млн рублей из банка в городе Салавате. После задержания матери девочки находились с дедушкой и отцом, которого оставили под домашним арестом, в том числе, из-за детей. Но в свете последних событий насколько полезно девочкам общаться с отцом, который сначала защищал жену и просил у всей страны собрать деньги для ее спасения, а теперь заявил, что во всем виновата она сама?
— Оценку действиям взрослых дадут следствие и суд. С детьми в данном случае всё намного сложнее. Их родители после всего происшедшего стали настолько одиозными личностями, что девочкам будет не просто справиться со всеми свалившимися на их головы бедами. Мы держим данную ситуацию под контролем. Девочкам оказывается вся необходимая помощь — от медицинской до психологической помощи. Сейчас главное — это жизнь и здоровье детей, их психологическое спокойствие. Нам сложно было предполагать, что для них лучше в данной ситуации, — пребывание дома и контакт с родными, включая отца, или общение с другими детьми, которые вряд ли удержатся от любопытных расспросов. Но жизнь все расставила на свои места, — у детей надо учиться мудрости жизни.
Девочки отдыхают в санатории, общаются со сверстниками, живут полноценной жизнью. Опасения взрослых не подтвердились.
С первого сентября они продолжат учебу в школе. При этом не надо забывать, что многое зависит от корректного поведения взрослых, которые окажутся рядом и смогут проявить такт, оградить девочек от ненужных волнений и расспросов.
— В момент кражи денег из банка родители девочек, похоже, меньше всего думали о них. И такое отношение к детям со стороны взрослых, к сожалению, встречается на каждом шагу…
— Да, так оно и есть. Взрослые воспринимают детские проблемы, как что-то несерьезное, а ведь фундамент будущей благополучной жизни человека закладывается именно в детстве, он зависит от морального климата в семье, школе и множества прочих факторов. Если семья благополучная, то о причинах тех или иных ЧП, случившихся в ней, как правило, судить сложнее из-за минимума информации. Случай с семьей Луизы Хайруллиной – тому яркий пример.
Так сложилось, что к неблагополучным семьям сейчас приковано гораздо больше внимания соответствующих служб, чем к внешне приличным семьям. Базовая задача в профилактической деятельности связана именно с ранним выявлением неблагополучия в семье и дальнейшим её сопровождением.
Сопровождение специалистами с первого момента выявления неблагополучной ситуации в семье до ее разрешения – это важный этап, который позволяет ребенку остаться в семье и не попасть в детский дом. Республиканские службы сопровождения семьи данную технологию успешно реализуют в последние 3-5 лет.
— Как это выглядит на практике?
— Собирается рабочая группа специалистов различных служб, которая эту семью ведет. Конечно, это очень трудоемко, но дает ощутимые результаты. Тот факт, что стало сокращаться число социальных сирот при живых родителях, — прямой результат такой работы, и тут нет никакой погони за красивой статистикой.
— А всплеск новостей о ситуациях в неблагополучных семьях, которые стали часто появляться в СМИ, — это, видимо, побочный эффект этой работы?
— Мы не делали специальных исследований на эту тему, но, думаю, вы правы: так оно и есть. В целом, как я считаю, тема поддержки семьи в последние годы вышла у нас в стране на небывалый уровень. Ни один сериал сегодня не обходится без персонажа-сироты, которого спасают главные герои. И в реальной жизни сегодня постепенно выстраивается взаимодействие между институтами власти, есть понимание, какой должна быть обстановка в семье, каковы могут быть позиции матери, отца.
— Опять к вопросу о внешне благополучных семьях. На днях в соцсетях возник спор об институте брака и мнения разделились: одни ратовали за сохранение брака любой ценой, другие настаивали, что расставание родителей в случае их непримиримого конфликта лучше всего, в том числе и для детей. А какова ваша позиция?
— Вы знаете, сейчас в аппарат детского омбудсмена поступает больше всего обращений, связанных с защитой материнства и детства, – за прошлый год было 557 из 1820 – их общего числа. И больше всего в их числе – 231 обращение – касалось определения места жительства детей после развода и порядка их общения с родителями. К слову, это тоже популярная для сериалов тема. Но в кино обычно обходятся без консультантов-медиаторов, пытающихся законными методами вернуть маме ребенка, увезенного отцом. А мы уже не первый год практикуем такую помощь семьям. Отвоевывать ребенка у отца при помощи судебных приставов – это недопустимо.
— Видимо, это тоже довольно сложный процесс…
— Да, это очень трудоемкая и одновременно человечная работа, во главе угла которой — интересы ребенка. Понятно же, что в основе проблемы чаще всего лежит не доведенный до разрешения конфликт между мужчиной и женщиной. Реже – это имущественные интересы, если за ребенком закреплено какое-то имущество. Порой бывает до пяти таких встреч, пока не достигаем желаемого результата. Мы взаимодействуем с комиссиями по делам несовершеннолетних, с органами опеки и, конечно же, с социально-педагогическим службами. Проводим консилиумы с приглашением профессиональных медиаторов для примирения сторон.
Интересно, что в последнее время семьи, попавшие в такие ситуации, уже стали обращаться к нам сами, потому что им советуют сделать это те, кому мы уже помогли.
Школьные годы чудесные
— В нашу редакцию часто поступают вопросы о конфликтах в учебных заведениях – между детьми, между педагогами и родителями и т.д. Одно из последних было связано с изучением родных языков. Вы тоже разбираете подобные жалобы?
— Среди общего объема обращений, поступающих к уполномоченному по правам ребенка, одно из лидирующих мест также занимают жалобы на конфликты в учебных заведениях.
При этом обращений по поводу изучения родных языков уже давно не было, и это косвенно подтверждает: данная проблема перестала быть камнем преткновения.
Есть обращения по поводу неправомерных действий педагогов. Мы проводим выездные консилиумы и вместе с работниками отделов образования стараемся найти достойное решение проблемы, иногда приходится требовать принятия строгих мер в интересах ребенка.
Например, было обращение от родителей мальчика из начальных классов в школе в одной из районов. Директор школы обвинила мальчугана в том, что тот плюнул на ее машину, грубо схватила его и лицом провела по грязному автомобилю, громко кричала. Вдобавок на следующий день ребенка вызвали к директору и отчитали за проступок, которого он, как считает его отец, совершить не мог. В итоге мальчик отказался посещать школу.
Мы проанализировали эту историю и рекомендовали сотрудникам местного управления образования срочно вмешаться. После проведенной проверки директор школы была освобождена от занимаемой должности, отдел образования района провел совещание директоров и завучей школ, им дали пояснения по поводу этики поведения педагога. С ребенком продолжительное время занимался психолог, и мальчик снова ходит в школу.
— Судя по анализу обращений в нашу редакцию, наиболее сложной из всех школьных проблем сегодня является обучение для детей с особенностями развития.
— Согласна, мы тоже отмечаем такую тревожную тенденцию. Причем речь идет не только о детях-инвалидах, но и о детях с особенностями здоровья, — например, аллергики, которых год от года становится всё больше. Ребенок не может кушать определенные продукты, но администрация детского сада упорно готовит блюда по общей схеме. Разбираемся и с этими проблемами, потому что таким детям сегодня по закону должно быть предоставлено питание в соответствии с их потребностями, которые определяет аллерголог.
Есть трудности с посещением детсадов детьми с задержкой психического развития. Специальных садиков для них явно недостаточно, возникает вопрос о создании необходимых условий в обычных садиках либо о доставке детей на учебу в отдаленные от их дома районы.
— К сожалению, никуда не уйти от темы буллинга. Прошлогодняя трагедия в Стерлитамаке, когда девятиклассник, затравленный сверстниками, ранил учительницу и двух одноклассниц и поджег класс, вроде бы заставила быть внимательнее к отношениям детей. Но подобное все равно повторяется. Вам приходилось работать с такими ситуациями?
— Да, нас эта тема не обошла стороной. Могу сказать однозначно: многое зависит от действий взрослых: насколько внимательны они к детям, смогут ли сделать ситуацию прозрачной и привлечь к ней внимание. С такими ситуациями надо начинать работать не в тот момент, когда конфликт уже имеется, а стараться предупредить их появление – например, разъяснить юридические последствия буллинга и для детей, и для их родителей даже в самом благополучным на вид классе. Кто может поручиться, что внутри него уже не зреет трагедия, которая может случиться в любой момент?
Ответственность за появление и разворачивание буллинга в отношении детей несут педагогический коллектив и администрация школы, где это происходит! Профессиональные педагоги поддерживают эту мою точку зрения, так как буллинг приостанавливается административными мерами на уровне запрета его распространения, а уже потом наступает процесс реабилитации – работа психологов, медиаторов….
Было бы еще очень здорово, если бы в каждой школе на видном месте был размещен номер детского телефона доверия — 8-800-2000-122, у него единый общероссийский и республиканский номер, он работает в Башкирии с 2011 года.
Высококлассные специалисты готовы пообщаться с ребятами и подсказать выход из сложных ситуаций.
— А что вы можете сказать про такую напасть 21-го века, как кибербуллинг — когда в соцсетях ребенку пишут оскорбления, в том числе и незнакомые люди?
— В такой ситуации он не может отвлечься от негатива, даже после возвращения из школы домой. Он чувствует себя планетарно отвергнутым. Я в таких случаях всегда вспоминаю рассказ дирижера Владимира Спивакова о его юности. Когда он сам, худенький мальчик со скрипочкой, столкнулся с проявлениями буллинга, то решил записаться в секцию бокса.
— Могу добавить от себя: когда такие проблемы возникли у моей дочки в восьмом классе, я записала ее в школу модельного бизнеса. До конца она там, правда, не доучилась, но зато научилась ходить с высоко поднятой головой, поверила, что может быть красивой и уверенной в себе.
– Вы правильно поступили. Главное – чтобы ребенок сам начал себя уважать и убедился, что он ни в чем не уступает ровесникам и даже может превосходить их по тем или иным параметрам. Корректировать трудную ситуацию должен помогать значимый для ребенка взрослый человек, который подскажет ему, как можно внутренне вырасти.
Кстати, я оцениваю все подобные ситуации не только как омбудсмен или психолог, но и как мама. Мой младший сын только в этом году закончил 11-й класс, так что со многими вопросами, касающимися школьной темы, мы сталкивались на практике.
— Еще одно тревожное явление из школьной жизни – вирусные видеоролики с жестокими сценами драк и прочих ситуаций, распространяемые в сети. Вам доводилось сталкиваться с такими историями?
— Да, такое тоже, к сожалению, не редкость. Сами по себе такие драки были и в прежние годы, просто не было возможности их фиксировать на видео и потом транслировать в открытом доступе. У этих действий также могут быть серьезные юридические последствия. Об этом тоже надо говорить, детей надо образовывать, объяснять им причинно-следственные связи, особенно касающиеся ответственности. Это одна сторона.
Вторая сторона – мы должны работать с причинами таких действий, а они кроются в примере, подаваемом взрослыми.
Недавний такой пример – ситуация с травлей победительницы детского «Голоса» Микеллы Абрамовой. Это же настоящий буллинг, который взрослые развернули против девочки!… Если не пытаться ничего кардинально изменить, мы придем к тому, что подобные случаи станут нормой в нашем обществе.
Бэби-боксы и браки с 14 лет
— В свое время немало шума вызвал ваш протест против бэби-боксов в роддомах, которые предназначены для малюток-подкидышей. Логика сторонников бэби-боксов проста: пусть мамы-кукушки лучше оставляют своих малышей в них, чем выбрасывают на помойку. Но вы были против?
— Начнем с того, что у нас, слава Богу, такой тенденции нет – чтобы сплошь и рядом детей выбрасывали в помойку, такие случаи у нас в республике все же крайне редки. Как правило, бэби-боксы ставились там, где такая нехорошая тенденция намечалась, — это, во-первых. А во-вторых, давайте прибегнем к моему любимому методу от противного. Я – все-таки физик-математик по первому образованию и очень люблю этот метод. Если мы устанавливаем бэби-бокс, мы должны проинформировать население о его появлении. Какими словами вы предлагаете это сделать?
— Ну… Прямо так и сформулировать…
— То есть это должно звучать примерно так: «Здесь можно оставить ребенка, если он вам не нужен», да?.. Но ведь это же ужас!.. То есть мы сами таким образом настраиваем людей на то, что ребенок может быть не нужен. И даже создаем условия для этого. Я уже молчу о том, что в установке бэби-боксов есть ряд нарушений уже существующего законодательства и просто моральных принципов.
Есть такое правило: брошенный ребенок вправе знать своих родителей. Как будем их искать в данном случае? Мы что, камеры должны устанавливать возле бэби-боксов или генетические следы собирать?.. Моя позиция по этому поводу чёткая: всё это напоминает бред!
К тому же, уверяю вас: мамаши, способные на такую дикость, как бросить ребенка в помойку, обычно новости в интернете не читают, так что сообщение о бэби-боксе они наверняка пропустят мимо. То есть до этой «целевой группы» информация, скорее всего, не дойдет. Но зато отложится у остальных.
Отказаться от ребенка можно в роддоме в цивилизованных условиях. Никаких репрессий в отношении матери не будет, ребенку, Бог даст, найдутся достойные родители. Да, там предусмотрена процедура: подъедут специалисты из органов опеки, попытаются отговорить, переубедить. Но давить на психику никто не будет. В 2018 году в роддомах были оставлены 52 ребенка, 42-х из них усыновили сразу там же. Я именно так всё и объясняла во время обсуждения данной темы в парламенте, но потом прочитала в СМИ совершенно иную трактовку.
— Звучит убедительно. А как быть с обсуждением введения браков с 14 лет? Эту идею вы, напротив, поддержали, к удивлению многих.
— Я довольно подробно пояснила свою точку зрения и по этому вопросу, которая опять же была некорректно изложена журналистами. Я ни в коем случае не поощряю разврат.
Я говорила, что не против заключения браков с 14 лет, когда уже имеет место беременность. В таком случае у мужчины есть возможность быть отцом вместо того, чтобы отбывать наказание «за совращение малолетней».
Вспомним, что при Советском Союзе было принято заключать брак с 18 лет, потом, в перестроечные годы, долгое время в законодательстве нижняя граница брачного возраста вообще не была оговорена. Сейчас установили нижнюю границу для вступления в брак на уровне 16 лет. Но статистика свидетельствует явно не в пользу этой законодательной нормы, потому что только за шесть месяцев 2019 года в Башкирии было зафиксировано около полусотни браков с невестами, не достигшими 18 лет, все они были беременны. То есть сейчас мы сталкиваемся довольно регулярно с девочками, которые беременеют в 14 лет, но у них нет права выйти замуж. Нередко они продолжают жить с отцами своих детей.
Например, в Уфе есть семья, в которой до наступления 16-летнего возраста юная мама успела уже и второго ребенка родить.
— В таких случаях возникает вопрос: для государства и для самой девочки все-таки лучше, чтобы отец ребенка был наказан за прелюбодеяние или стал мужем?
— Так ли уж важно в таких случаях соблюдать внешние приличия и делать вид, что у нас нет официальных браков с девочками-подростками? Ведь в итоге отцы рожденных девочками детей, не обремененные законными обязательствами (все-таки есть разница между гражданским браком и официальным!), нередко исчезают. А если бы был заключен брак (даже если его первопричиной стало бы желание мужчины избежать уголовной ответственности), на мой взгляд, имелся бы немалый шанс сохранить семью или хотя бы довести ее до первого кризисного возраста, до 17-летия юной мамы. Почему не дать им такую возможность – например, по решению суда?
Я считаю, что это возможно при сопровождении такой семьи со стороны органов опеки и других социальных служб, которые помогли бы молодым папе и маме оформить пособия, найти работу, получить образование, решить жилищный вопрос и т.д., защитить и интересы этой молодой девочки-девушки-женщины, и права ребенка.
— Кстати, в вашем недавнем ежегодном докладе вы высказали претензии в адрес минздрава по поводу искажения данных о ранних беременностях девочек, не так ли?
— Да, мы посчитали нужным обратить внимание депутатов и общественности на этот момент. Действительно, ежегодно при анализе данных Министерства здравоохранения республики о количестве беременных и родивших несовершеннолетних мы отмечаем отсутствие достоверных сведений. Так, в 2015 году количество беременных несовершеннолетних составило 504 человека, в 2016 году — 460, в 2017 году их число резко снизилось до 94. А в 2018 году, по первоначальным данным минздрава РБ, было выявлено 62 таких случая. Но, по уточненным нашим аппаратом сведениям, в прошлом году было 378 таких ситуаций. Мы надеемся, что новое руководство минздрава постарается урегулировать подобные моменты.
Оценка по семьеведению
— Появление юных мам, которые рожают детей в 15 лет и даже в более раннем возрасте, сегодня уже мало кого удивляет. Понятно, что главной причиной этого явления стало не столько падение нравов, сколько чудовищная безграмотность молодежи в вопросах семейного (и особенно – полового!) воспитания. Во время недавно состоявшегося в Уфе всероссийского съезда детских омбудсменов прошла презентация нового учебного предмета – семьеведения. Расскажите об этом подробнее.
— Да, это было очень интересное мероприятие. Зачастую приходится констатировать: и родителям, и педагогам нет дела до этих вопросов. Мое субъективное мнение: у педагогов в школе есть критерии оценки их работы в виде результатов ОГЭ и ЕГЭ, но с позиции воспитательного эффекта их работа мало оценивается. Ты можешь быть великолепным педагогом-предметником при вялотекущей воспитательной работе, и при наличии отличников никто к тебе претензий не предъявит, пока не случится какое-то ЧП. Лично я не согласна с такой постановкой вопроса.
Мы считаем, что для многих школьников важно знать не только законы физики, математики или правописание, но и владеть информацией о том, как выбрать цель жизни, что такое мировоззрение, как входить и выходить из конфликтов, как позиционировать себя в обществе. Подростки должны осознавать, что такое семья, как складываются отношения между супругами и их детьми, какую ответственность несут дети и взрослые.
Вопрос полового воспитания я называю не интимным (это слово вызывает особые ассоциации), а репродуктивным здоровьем подростков.
В рамках этой темы мы говорим о сохранности здоровья своего тела, обучаем правилам гигиены, правильному питанию и принципам здорового образа жизни, профилактике инфекционных заболеваний, предупреждению нежелательной беременности. Все эти аспекты важны как для девочек, так и для мальчиков.
— Я так понимаю, что сегодня уже есть отдельные школы, где в 8 и 9 классах детям даются такие знания по инициативе родительских комитетов. Значит ли это, что данный предмет может скоро появиться в учебных программах во всех школах?
— Я прилагаю усилия, чтобы введение в школах программы семьеведения стало обязательным в нашей республике. Если мы сегодня говорим о демографии и здоровье детей, то без репродуктивной темы мы, на мой взгляд, эту задачу не решим. Надеюсь, такие образовательные программы войдут и в грантовые конкурсы как по республике, так и на федеральном уровне, и в новом учебном году мы уже запустим их в школах. Когда я езжу по республике и обсуждаю эту тему, повсюду встречаю поддержку.
Будут ли дети изучать данный предмет – во многом зависит от позиции их родителей. Родителям придется сделать выбор между дополнительными часами для подготовки к экзаменам и нашим курсом подготовки к взрослой жизни и ответить на вопрос: что важнее для их детей?
Минус детдом, плюс семья
— Лет 15 назад в Башкирии, как и по всей России, процветало усыновление сирот иностранцами. Но сегодня такие случаи стали редкостью. О них почти не слышно в новостях. Скажите, это связано с санкциями против Запада, «законом Димы Яковлева» и прочими ограничениями или причина в другом?
— Запрет на усыновление российских детей иностранцами никто не вводил. Просто сегодня в целом изменилось отношение к этому процессу. Когда я пришла в 2006 году работать в столичное управление опеки, была удивлена тем, что в год в новые семьи за границу уезжали более 50 сирот. Мне было непонятно, почему россияне не берут этих ребят. Стали выяснять и поняли, в чем причина – явная недоработка органов опеки.
Теперь за границу уезжают в основном дети, имеющие особенности развития, которым реально не нашлись родители в России. И в этом есть плюс, потому что их новые родители, как правило, заботятся об их лечении и располагают для этого финансами.
— В детских домах год от года становится меньше детей – это тоже важный факт. Однако число сирот, к сожалению, уменьшается не так уж существенно: если в 2017 году в республике их было 1234, то в 2018 — 1092. Как же складываются их судьбы?
— Много детей живут в приемных семьях. Этот институт сейчас заработал активно, есть «гвардейские» семьи, как я их называю, вырастившие уже не одно поколение приемных детей, имеют внуков от них. Их немного, но они есть, и именно к ним поступают ребята, которые прожили непростую жизнь.
— Тут нельзя не вспомнить историю Тани Бриковой, о которой перед Новым годом сообщали все СМИ. Девочка в 15 лет родила прошлым летом и через соцсети сообщила, что мечтает о новой семье, чтобы ее не разлучили с дочуркой. Таня вместе со своей годовалой дочкой уехала в новую семью, которую выбрала сама, но счастья там не сложилось.
В итоге девушка, которой исполнилось уже 16 лет, решила выйти замуж за парня, с которым познакомилась в соцсетях. Вы ведь следите за этой историей?
— Да, это очень драматичная история, у девушки очень сложный характер. Мы определили её как раз в «гвардейскую» семью, которая уже вырастила до неё нескольких приемных детей с трудными судьбами. Но тут у них не сложилось. К сожалению, нашлись взрослые доброхоты, которые вмешались в ситуацию и повлияли своими настойчивыми советами на отношения Тани с новой семьей. Что касается её нового молодого человека, она тверда в своем намерении создать с ним семью. По закону и по возрасту она имеет на это право. При этом соответствующие службы не упустят её из вида и будут дальше следить за обстановкой в доме. Там ведь речь уже не только о самой Тане, но и о ее маленькой дочке.
— Столь пристальное отношение социальных служб к этой истории тоже порой вызывает вопросы у аудитории.
История Тани получила широкий резонанс, о ней много сообщали СМИ, но ведь есть немало других сирот, попавших в сложные жизненные ситуации и нуждающихся в поддержке.
— Вы знаете, за восемь лет работы уполномоченным по правам ребенка я успела пообщаться с немалым количеством детей, лишившихся по разным причинам родителей. Занятие это не для слабонервных – смотреть в грустные детские глаза, соскучившиеся без маминого тепла. Конечно, мы не можем чисто физически быть в курсе судьбы каждого осиротевшего ребенка. Но могу сказать точно: когда мы узнаем, что ребенок оказался в проблемной ситуации, то стараемся контролировать ход решения его проблем соответствующими структурами. А узнаем мы о таких историях из сообщений наших коллег – службы опеки, педагогов, встреч на личных приемах, из СМИ.
Отвечая на ваш вопрос, хочу, прежде всего, обратиться к тем, кто столкнулся с жизненными трудностями, касающимися детей: не нужно бояться привлечь внимание к проблемам, обращайтесь в прокуратуру, приходите к нам на прием, если не смогли больше нигде добиться решения вашего вопроса. Обязательно будем его решать.
— Наше издание не раз обращалось к теме соблюдения прав сирот на жилье, знаем много примеров, когда местные власти выделяли детдомовцу ветхий дом с гнилым полом и дырявой крышей, — например, так было с Фирдаусом Шайхутдиновым из Белорецкого района и Ильнуром Даушевым из Учалов.
Есть сироты, которые скитаются по родственникам и знакомым, – так обстоят дела с Дианой Правиковой из Благовещенского района, воспитывающей дочурку-инвалида, и другими ребятами. В чем проблема – у чиновников нет совести или проблема в целом в обществе и вопреки Достоевскому слеза ребенка в наши дни уже совсем ничего не стоит?
— Пожалуй, главная причина – равнодушие некоторых чиновников, отвечающих за решение этих вопросов. За весь 2018 год в наш адрес поступило 80 обращений, связанных с жизнеустройством детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, подавляющее большинство из них было связано с жилищными проблемами сирот.
По последним данным, в Башкирии 2935 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, пока остаются без жилья. Им приходится ждать жилья от трех до семи лет. Даже судебные решения не помогают решить быстро жилищный вопрос. Как следствие — в 2018 году прокуратура выявила 1122 нарушения жилищных прав детей-сирот, и их вопросы все же постепенно решаются.
Пусть ребята приходят к нам на прием или присылают свои обращения по электронной почте. Постараемся помочь.
А по большому счету мы считаем необходимым в рамках реализации программы постинтернатного сопровождения предусмотреть сопровождение детей-сирот, получивших жилье, с целью сохранения выделенного им жилья, в том числе для предотвращения мошеннических действий со стороны недобросовестных лиц. Данное сопровождение было бы хорошо осуществлять 3-5 лет с момента получения жилья.
— Милана Маратовна, довелось делать с вами интервью 12 лет назад, когда вы руководили столичным управлением опеки и попечительства. Помнится, тогда вы не исключали возможность, что можете встретить ребенка, который станет новым членом вашей семьи. Однако этого не случилось. Почему так?
— Я не очень люблю говорить об этом, потому что считаю эту тему слишком личной. Но если вы так ставите вопрос, отвечу. Честно говоря, в моей практике были ситуации, когда девочки, в решении проблем которых я участвовала лично, настолько привыкали ко мне, что готовы были собрать вещи и переехать к нам домой. Однако я так и не решилась на этот шаг, тому есть причины.
С одной стороны, у меня увеличилась собственная семья – женился старший сын, подарил нам внука и внучку, младший сын недавно достиг совершеннолетия. С учетом нарастающих темпов на работе я не часто «достаюсь» своей семье, приходится многие вопросы обсуждать с ними по скайпу. Дети порой чаще видят меня по телевизору, чем дома.
А с другой стороны, может быть, я действительно запретила сама себе слишком привязываться к кому-то из сирот, потому что это было бы нечестно. При таком напряженном стиле жизни и больших общественных нагрузках я не могу взять на себя ответственность за ребенка, особенно подростка, нуждающегося в постоянном внимании и общении с близким взрослым человеком.
— «Мы в ответе за тех, кого приручили»?
— Конечно. Подобные поступки нужно совершать, осознавая всю меру ответственности… При этом не могу сказать, что я совсем устранилась от такой работы – я участвую в программе наставничества, являюсь наставницей для девятиклассницы из детского дома. При этом опять же когда я почувствовала, что не получается проводить с моей подшефной достаточно времени, решила изменить формат общения и вовлекла в наш круг всех ее ровесниц из уфимских детских домов, которые в этом году окончили 9-й класс. Их набралось 12 человек.
Я решила помочь им набраться полезных навыков, необходимых девушкам в будущем. Мы вместе побывали в салоне-парикмахерской «Майя», косметологической клинике «Секреты совершенства», встречались с женским доктором. С каждой девочкой специалисты работали индивидуально, помогали создать свой образ, давали советы по уходу за своей внешностью, говорили о репродуктивном здоровье и т.д.
В финале общения мы посетили салон модного мастера Лены Карнауховой, подобрали выпускное платье для моей выпускницы, и остальные девочки тоже получили подарки и советы от известного мастера.
Вот такой опыт наставничества у меня есть. Думаю, буду продолжать такую деятельность, и была бы рада, чтобы ряды наставников расширялись.
Рабочие моменты
— Милана Маратовна, насколько я могу судить, у вас не во всем удачно складываются отношения с журналистами. В основном это связано с тем, что вы не всегда охотно давали комментарии по поводу ЧП с детьми. Можете что-нибудь сказать по этому поводу? Мы передадим коллегам – возможно, имеет место взаимное недопонимание.
— Возможно. Я стараюсь вести себя искренне всегда. Тут есть один важный момент. Я долго не могла понять, где грань перехода от того, что мы делаем для ребенка и тем, о чем можно рассказывать в СМИ. За событиями, интересующими журналистов, стоят судьбы детей, личные ситуации взрослых, их трагедии, их боль, их разочарования. И вдруг я должна об этом говорить в СМИ…
С лета 2017 года мы с помощниками вышли в соцсети и быстро поняли, что именно этого нам не хватало раньше, – возможности делиться знаниями, выводами, пережитыми эмоциями и главное, получать обратную связь от наших подписчиков.
— Кстати, о вашем присутствии в соцсетях: сейчас, по-моему, в адрес вашей службы стало меньше критики…
— Надеюсь, что причина не только в нашей активности в соцсетях.
Все-таки восемь лет в должности – это солидный срок. Знаете, если бы меня кто-то спросил, кем бы я хотела стать, если бы могла снова выбирать свою профессиональную судьбу, я отвечу: хотела бы стать детским правозащитником и больше никем другим. Чувствую себя здесь на своем месте.
Кстати, теперь мы с помощниками столкнулись с обратным эффектом от активности в соцсетях: многие — даже те, кто давно нас знает, спрашивают: почему мы вдруг так резко повысили свою активность. Но самое интересное – то, что информация, публикуемая в соцсетях, составляет лишь малую часть от объема нашей работы. У нас сейчас очень интересный период, когда стали очевидны плоды многолетних усилий: собралась интересная команда, выстроились доверительные и конструктивные отношения с представителями других ведомств, вместе пережито многое: от открытых конфликтов до совместного достижения отличных результатов. Главное – есть силы и желание помогать.
Если у читателей есть вопросы к представителям аппарата уполномоченного по правам ребенка Башкирии, с ними можно связаться по телефону: (347) 280-85-25 или обратиться с Милане Скоробогатовой через ее страницу в фейсбуке или инстаграм.
Каждый вторник она проводит личный прием граждан. На него нужно записываться предварительно.
Милана Скоробогатова родилась 22 января 1967 года в городе Миассе. Родители, уроженцы деревни Малояз Салаватского района Башкирии, после окончания учебы были отправлены по распределению в Челябинскую область. Там они создали семью, в которой родились две дочери – Галия и Милана. Родители сделали все, чтобы дети получили хорошее воспитание и образование, обе сестры отлично учились, занимались спортом.
В школьные годы Милана получила звание мастера спорта по спортивной гимнастике, а также была секретарем школьной комсомольской организации.
В 1984 году поступила в Башгоспединститут на физико-математический факультет. Одновременно участвовала в студенческих интерсторойотрядах, руководила институтским студенческим клубом.
После института преподавала в школе. Затем, с 1993 по 2001 годы, работала в Центре детского творчества Ленинского района города Уфы, разработала и внедрила авторскую программу «Раннее развитие эмоционально-волевой сферы у дошкольников».
В 1998 году получила приз в номинации «Социально-педагогическая деятельность» на I Всероссийском конкурсе педагогов дополнительного образования.
В 1995 году получила второе высшее образование – педагог-психолог.
С 2001 по 2005 годы – директор Городского центра психолого-медико-социального сопровождения для подростков «Индиго», автор ряда программ социальной адаптации и психологической реабилитации детей и подростков.
В 2005 году работала заместителем начальника комитета по молодежной политике Администрации Уфы.
С 2005 по 2006 годы – заместитель главы Советского района города Уфы по социальным вопросам.
С 2006 по март 2011 года – начальник Управления по опеке и попечительству Администрации города Уфы. В это время по инициативе Миланы Маратовны открылся городской центр психолого-медико-социального сопровождения «Семья».
В 2010 году получила третье высшее образование в Башкирской академии государственной службы и управления при президенте РБ.
С марта 2011 года по сей день – уполномоченный по правам ребенка в РБ.
«Отличник образования Республики Башкортостан», победитель Всероссийского конкурса «Лучший муниципальный служащий» в 2009 году.
Прокомментировать