Салаватский роддом почти год назад был передан в оперативное управление ЗАО «Генус», которое создало второе юридическое лицо для осуществления медицинской деятельности в роддоме. В настоящее время в роддоме резко накалилась обстановка. Медики пожаловались на невыносимые условия труда в условиях ГЧП.
Мы поговорили с акушером-гинекологом Галиной Дойниковой. По ее мнению, в настоящее время в женской консультации в лучшем случае принимают семь-восемь врачей. Этого мало. Вся нагрузка ложится на данных врачей, а платят им только за ставку. Оплаты за интенсивность также нет.
– У меня за этот месяц вышло 37 тысяч. Это при том, что у меня было девять дежурств. Сегодня на втором участке врача нет – я еще полставки за другого врача работаю. Мы дома не бываем. Сейчас сижу на работе с давлением. Весь затылок заложило, потому что со вчерашнего утра на работе. Причем медицинский стаж у меня не накапливается. Никто нас не предупреждал, что так будет.
– Говорят, что мы все про это знали. Никто ничего не знал. Главному врачу шепнули за день, что так будет, а он заинтересованное лицо. Еще что могу сказать. 38 лет, говорят, ремонта не было. Извините, вранье, я здесь 30 лет работаю. Ремонты были, не шикарные, но были. Не настолько тут все плохо было. В роддоме видели, как ремонт делают. Где отвалилась плитка, там замазали известкой – и все. Вот вам и ремонт.
Еще нам сказали, что деньги в нас вложены. А что вложено? Мебель, оборудование – все в лизинг. Документы мы видели – знаем. Зарабатываем деньги на приеме больных, а они (концессионеры – прим. ред.) перекладывают в свой карман, да и все.
По мнению врача, младенческая смертность также снизилась не благодаря концессионерам, а благодаря маршрутизации.
– Младенческая смертность снизилась, только это не их заслуга. Из Уфы два раза в неделю приезжает машина и забирает недоношенных детей. Умирали-то в основном недоношенные дети.
А еще вы поинтересуйтесь, какой процент кесаревых сейчас. Каждая вторая женщина сейчас оперируется. Но это правительство нам так говорит: любыми способами родить ребенка живого. И мы рожаем. У нас кесаревых – под 50%. Это не только Салават, это политика государства. Так с нас требуют. Мы преступники, если ребенок умер в родах. Мы выполняем то, что от нас требуют. Нам не все равно, какой будет ребенок, но если он родится мертвый, я окажусь в прокуратуре. И их первым вопросом будет, почему не сделали кесарево. Вот мы и делаем кесарево и достаем то, что есть.
Прокомментировать